29.09.2021
Москва — город, который особенно яростно борется с программами снижения вреда. Какое-то самоуничтожение. Я часто мечтаю взять кого-нибудь из депутатов и показать ему, что такое — ночная аптека.
НОЧЬ. УЛИЦА. ФОНАРЬ. НАРКОАПТЕКА
Корреспондент «МК» попробовал поработать с уличными наркоманами
Декабрьский вечер. Темно, холодно, в лужах отражаются фонари. Я стою метрах в 10 от круглосуточной аптеки и слушаю, как по капюшону барабанит дождь. И вот уже час я наблюдаю за непрерывным конвейером. Подходит троллейбус, из него выходят человек пять молодых людей, они заскакивают в эту аптеку и быстро уходят. И снова подходит троллейбус…
Этот киоск — одна из наиболее доступных наркоточек Москвы. Со всех окрестностей метро «Войковская» сюда спешат за «аптечными наркотиками» — коаксилом и буторфанолом. Моего провожатого зовут Арсений. Внедавнем прошлом— сотруд- ник программы снижения вреда в Твери. Раз в несколько месяцев он устраивает мне ночные романтические прогулки по лужам куда-нибудь на задворки, в окрестности рынка или на вокзальную площадь. Благодаря этому я неплохо осведомлена о наркосцене Москвы.
В этот раз мы планировали съездить к аптеке «на Балтийца», недалеко от «Войковской». Несколько месяцев назад там было приличное «движение»: народ шел за ампулами непрерывно. А около выхода из метро часов с восьми вечера на протяжении года собирался коллектив товарищей лет под 30 — старых героинщиков, от безденежья перешедших на «аптеку». Сегодня около выхода — ни души. Неужели произошла победа закона над наркоманией? Хм, говорит Арсений, и мы сворачиваем во двор. Раньше тут работал аптечный пункт, открытый в кирпичной будке дворницкой. И здесь тоже подторговывали «бутором».
Сейчас на двери висит замок. Пока идем дальше, Арсений рассказывает:
— Тут раньше шприцев валялось — ужас. А потом прошел слух, что какая-то девочка маленькая со двора укололась. И тогда приехали люди — болельщики — не болельщики,— в общем, люди с битами, из тех, кому хочется голову кому-нибудь проломить. Приехали к аптеке «на Балтийца» и всех выходящих стали мочить.
Это была битва! Лежащих людей лупили ногами, битами, девочку беременную со ступенек скинули. Приехала милиция, стали этих с битами вязать, а они так изумились: «За что?! Мы же наркоманов бьем!»…
В ответ я рассказываю Арсению, как пыталась узнать у городских властей, нельзя ли как-то заняться сбором и утилизацией шприцев. «О-о! Это так сложно! — ответили мне.— Это ж надо куда-то собирать. Потом понадобится машина для перевозки, помещение, люди — это же все ТАКИЕ деньги!». А на Украине СЭС сама обратилась в аптеки, те установили у себя специальные емкости, и теперь санврачи сами организованно эти шприцы забирают и уничтожают. Причем емкостями пользуются и наркопотребители, и жители. А в специальном окошке аптекари обменивают использованные шприцы на новые.
И никто их не заставляет: они сами понимают, что изъятый шприц — это один предупрежденный случай инфицирования. А наши аптекари как с другой планеты упали. Пока научились только буторфанолом торговать…
Наконец мы с Арсением добираемся до цели. Движение есть, но уже ясно, что это агония. Вот в аптеку заходят парень и девушка. Через стекло я вижу, как они наклоняются к окошку и тут же отходят. Вышли, посовещались, ушли в сторону троллейбуса. Еще через 10 минут — две девчонки лет 20 на вид. И эти торопливо выходят и идут к остановке. Та же картина облома. И тут я поднимаю глаза и вижу лаконичную надпись-граффити на стене: «Отбой». Ага — говорим мы с Арсением и успеваем сесть в один троллейбус с девчонками.
Проехав с ними пару остановок, мы понимаем, куда переехала точка. Ее бы только слепой не увидел. Около аптечного киоска «24 часа», расположенного на первом этаже жилого дома, аншлаг. Дверь по причине позднего времени закрыта, и товар выдается через окошко. На ступеньках очередь. Стоят даже с собаками.
Народ, купив препарат, рысью мчит к остановке. На нас с Арсением, бесцельно стоящих в сторонке, все смотрят не то чтобы с подозрением, но стараются поскорее пройти мимо. Ради эксперимента я пытаюсь заговорить с кем-нибудь, но наталкиваюсь на совершенно стеклянный взгляд.
Арсений говорит:
— А теперь смотри. Он шагает к кучке молодых людей, возбужденно скатившихся со ступенек киоска.
— Шприцы нужны? Есть «двушки» и «однушки» (на 1 и 2 куба.— Авт.).
— Да,— сразу тормозит коллектив.
— Почем?
— Я из организации, которая занимается профилактикой ВИЧ/СПИДа. Шприцы бесплатно,— спокойно говорит Арсений и начинает доставать из рюкзака «инсулинки». Ребята торопливо рассовывают их по карманам.
— А еще что есть?
— Еще — брошюры о ВИЧ и гепатитах. О передозировках. Вот визитка консультативной службы для наркозависимых «Ясень» — сюда можно прийти сдать кровь на ВИЧ, сделать флюорографию, договориться о госпитализации в «наркологичку». Ребята разбирают и брошюры, и визитки. Один из ребят — мелкий беспокойный парень мне по плечо, лет 14,— пренебрежительно хмыкает:
— А мне на фиг? Я детдомовский. Ни паспорта, ни хаты. У бабы живу. Арсений объясняет, что в «Ясене» помогут попасть к понимающему врачу и без паспорта. Через 5 минут Арсений раздал не только пачку «инсулинок», но и все брошюры, дал несколько консультаций, объяснил, как доехать до «Ясеня».
Когда последний человек отходит, я спрашиваю:
— А можно без шприцев с такими людьми работать?
— Очень сложно. Сама видишь, постороннему человеку они не доверяют. Но ты даешь шприц — и человек видит, что ты его принимаешь таким, какой он есть. И начинает с тобой разговаривать. И ты можешь ему рассказать о тестировании на ВИЧ, о лечении. Реально помочь. Потому что если победить наркоманию пока нельзя, то остановить в этой среде рост ВИЧ-инфекции — можно.
Как только каждый наркопотребитель начнет пользоваться презервативами и стерильными шприцами, число новых случаев ВИЧ снизится в разы. Этого и добиваются в программе снижения вреда. Реабилитацией, профилактикой пусть занимаются наркологи. А мы поможем сохранить человеку жизнь и замотивировать его на лечение.
МЕЖДУ ТЕМ По официальной статистике, в Москве на конец 2008 года было зарегистрировано 23 542 потребителя инъекционных наркотиков. Среди них ВИЧ выявлен у 11,9%. Но когда чиновники озвучивают эти данные, тут же начинаются извинительные раскланивания — ну вы же понимаете, точные данные узнать невозможно, мы можем только прикинуть, что их раз в пять больше…
Однако реальные данные узнать можно. Этим летом Всероссийская сеть снижения вреда два месяца проводила в Москве полевое исследование. Было протестировано и опрошено 450 человек. Из них на диспансерном учете состояло 53 человека (то есть можно предположить, что количество наркозависимых выше официальной статистики в 8–10 раз.— Авт.).
Гепатит С — у 55%, ВИЧ — у 17%, причем 2/3 не знало об этом до исследования!
28% опрошенных ничего не знают о ВИЧ-статусе своего полового партнера.
У 4% — туберкулез, но только 0,4% состоят на учете.
Нет паспорта — у 16%, медицинского полиса — у 20%.
Среди бывших з/к — это 28% и 45% соответственно.
Среди опрошенных бывших заключенных — 33,9%.
У 23% за последний год была передозировка.
32% периодически за последний месяц использовали чужие иглы или шприцы.
В среднем только 43% за последний месяц применяли презерватив, хотя ведут активную половую жизнь. …
Каждый троллейбус привозит новых покупателей. Одна из девушек радостно хватает шприцы:
— На Бауманке на той неделе не продавали «баяны». Человек 20 одной иглой кололись. Я вздрагиваю. Арсений говорит:
— Да, мне такие вещи тоже дико поначалу было слышать. Шприцы действительно продают не везде. Аптекари так борются с наркоманией. И иногда человек в одной аптеке берет буторфанол, в другой — шприцы, в третью едет за димедролом…
Мы уходим и оборачиваемся в тот момент, когда на ступеньках выстраивается человек пять. Странно это смотрится — молодые люди в полдесятого вечера под дождем стоят в очереди в аптеку. За масками от гриппа, ага…
«МК» № 279 от 10.12.2009
Источник: